Репортаж с линии разграничения между Украиной и ДН

Днем на границе Украины и ДНР мирная жизнь идет своим чередом. Между сторонами конфликта курсируют рейсовые автобусы с гражданскими лицами, таможенники осматривают багажники проезжающих автомобилей. Ночью всё меняется. Украинские военнослужащие обстреливают позиции ополченцев и норовят захватить подконтрольную Донецку территорию. О том, чем им отвечают бойцы самопровзглашенной республики и какую роль во всем этом играет сербский снайпер — читайте в репортаже iz.ru c места событий.

Консервы

— Деки, а что ты делаешь?

— Да вот, консервы открываю, здесь тушенка, паштет. Всё, что надо для хорошей ночи, — улыбаясь, отвечает сербский снайпер-доброволец Деян Берич, позывной Деки.

Железяка в его руках, которой он с легкостью вспарывает цинк цвета хаки, конечно, лишь отдаленно напоминает классическую кухонную открывашку. Да и в самой «консерве» весьма специфичная начинка — патроны калибра 12,7 мм, используемые для противоснайперских винтовок. Алые наконечники обнажившихся из под цинковой крышки пуль обещают жаркую ночь.

Темнеет, раздаются пока что редкие трески «калашей» — на приличном расстоянии от блокпоста, где отряд донецких таможенников вместе с сербским добровольцем экипируются на передовую. Деян Берич распихивает крупнокалиберные пули по брезентовым карманам.

Мы на КПП «Майорск» под Горловкой, за блоками заканчивается территория, подконтрольная ДНР, и начинается «серая» зона, за которой — позиции ВСУ и «Правого сектора».

Живой щит

В этом месте ширина нейтральной, то есть «серой», полосы между первыми линиями обороны воюющих сторон составляет метров 800 днем и до 100 м ночью, когда происходят реальные боевые контакты.

Накануне, на соседнем участке фронта киевские военные оттяпали жирный кусок нейтралки, зайдя в два пограничных села — Гладасово и Травневое. Согласно Минским договоренностям, ДНР не размещала боевых подразделений в буферной зоне, хотя административно оба населенных пункта подчинялись Донецку.

Киев воспользовался по сути беззащитным положением местных и ввел туда свои войска. Группы украинских военных раскидали по занятым гражданскими домам.

Ответить на действия ВСУ огнем из ДНР не могут по той простой причине, что люди в этих деревнях превратились в живой щит. Начнешь стрелять по украинским военным — прошьешь чей-нибудь дом или, того хуже, зацепишь гражданского.

А вот не дать ВСУ свободно заходить в «серую» зону на других, безлюдных участках фронта (а Киев, к слову, поставил себе целью отрезать весь буфер на линии разграничения) — задача, которую глава ДНР Александр Захарченко поставил для своих подчиненных в приоритет.

Тени деревьев

Сербский снайпер Деки достает из багажника служебной машины антиснайперскую винтовку с внушительным пламягасителем (прибамбас, который не дает противнику по яркой вспышке вычислить местонахождения стрелка).

— Что за весло у тебя, Деки? — интересуюсь я. Веслом на военном сленге называют снайперское оружие.

— Местного производства, — отвечает серб.

Присмотревшись, опознаю «Дончанку» — крупнокалиберную антиснайперскую винтовку, которую не так давно начали выпускать в ДНР (да, в республике вовсю налаживают работу военно-промышленного комплекса).

Деян взваливает эту махину на плечо.

— Ну мы пойдем с Малышом вперед, а вы догоняйте! — бросает сербский снайпер Терапевту — местному начальнику таможенников.

Малыш — это напарник серба, детина ростом за 2 м и соответствующего богатырского телосложения. В маскхалате и благодаря жуткой белой балаклаве Малыш выглядит настолько устрашающе, что непонятно, для чего ему оружие вообще. При виде такого персонажа инстинктивно хочется бежать.

Парень не типичных снайперских габоритов (обычно они все низкорослые и жилистые, как Деки) тоже перебрасывает через плечо навороченную СВД отправляется в темноту.

— Пойдем пешком за ними через минут пять, — объясняет нам Терапевт, — до «ноля» тут идти не так далеко, проблема в том, что дорога ими (украинскими военными. — С.П.) пристрелена хорошо, однако на машине — опаснее, ее в «тепляк» легче засечь, и тогда держись.

«Ноль» — это крайние дээнэровские блоки в чистом поле, термин пограничный. «Тепляк» — тепловизор. Это я мысленно расшифровываю для себя слова Терапевта.

— И главное, — продолжает он инструктаж, — идем плавно и не слишком быстро, на расстоянии 5 м друг от друга. Любое резкое движение привлекает внимание, а так — мы просто тени деревьев.

Плевки пехоты

Надо признаться, нелегко быть тенью дерева, когда находишься в зоне досягаемости украинских пуль.

В стрессовой ситуации идти медленно гораздо сложнее, чем бежать, потому что, понимая, в какой опасности находишься, инстинктивно хочется рвануть изо всех сил и преодолеть расстояние максимально быстро.

Сдерживая прыть, идем в ночь за Терапевтом. Таможенник передвигается привычно сдержанным шагом, ему к таким марш-броскам не привыкать. Днем его парни занимаются на этом КПП досмотром потока транспорта, тянущегося в ДНР с той стороны.

К слову, за сутки через КПП проходит до тысячи украинских машин. Движение тут вполне себе оживленное, буферная зона забита легковушками, рейсовыми автобусами и маршрутками. Люди, едут к родственникам. Все они, по сути, заложники «серой» зоны.

Ночью, после того как прекращается пропуск машин, таможенная рутина сменяется открытым огневым противостоянием. Те, кто досматривал содержимое багажников, берутся за автоматы и занимают оборону.

— Они сейчас новую моду взяли, — объяснял мне по дороге к КПП Терапевт. — Вот приходит на их украинский пост уже под закрытие рейсовый автобус с гражданскими, они его задерживают под каким-нибудь предлогом, и уже когда начинает смеркаться, людей отправляют пешком. А вместе с толпой вперемешку в «серую» зону выдвигается их пехота.

— А как вы их идентифицируете?

— Да в том-то и дело — в темноте фиг ты их идентифицируешь, по дороге они откалываются группками по 5–6 человек и рассасываются по пересеченной местности прямо вблизи наших позиций, иногда подкрадываются на расстояние метров в 50, отсидятся какое-то время, а потом начинают разведку боем.

Проще говоря, систему живого щита диверсанты ВСУ используют последовательно. Судя по приближающимся звукам автоматных очередей и свисту пуль над нашими головами, бой за «серую» зону завязался и на этот раз.

Глаза наконец-то нащупывают в темноте защитные бетонные блоки на «ноле», Терапевт приостанавливается, показывая рукой на вход в блиндаж, кто-то из местных бойцов отдергивает одеяло, служащее дверью.

— Парни, давайте резче заходите, а то пехота плюет.

Плевками пехоты здесь называют одиночные выстрелы или беспокоящий огонь.

— Да мы, — говорю, — слышим.

С облегчением заныриваем в укрытие.

Пятнадцать спецназовцев

— Деки, Малыш — дошли? Где они? — переводя дух, спрашивает Терапевт у сидящих в блиндаже бойцов.

— Нет их, убили, — отвечает из сырой темноты голос с балканским акцентом.

«Ничего себе, — думаю, — жесткий фронтовой юмор».

Малыш и Деки здесь. Сербский снайпер обсуждает с Терапевтом и завсегдатаями этих позиций, какая точка лучше подойдет для его работы.

— Недавно, помнишь, укропы дикий вой подняли? — обращается ко мне Деян Берич. — Типа к ним на позиции пришли 15 российских спецназовцев и всех поубивали?

— Да, мелькало что-то такое в украинских новостях.

— Так вот, весь шум из-за одной вот этой винтовки.

— Твоя работа?

— Просто парни из полка позвали на юга поработать, помочь там немного, — отвечает серб.

«Югом» здесь называют районы республики, которые лежат на пути к Азовскому морю. Горячие точки этого участка фронта всегда на слуху — Комментерново, Ленинское, Соханка, Широкино.

Последнее еще недавно считалось буферной зоной, но, как рассказывают, на прошлой неделе украинские военные отметились и там. Малыша и Деки, который давным-давно в Донбассе стал своим в доску, регулярно привлекают для того, чтобы пошугать украинскую пехоту.

Эта пара снайперов — серб и дончанин — постоянно кошмарит (в переводе с сепаратистского сленга «не дает поднять головы») бойцов так называемой АТО. Однако все свои потери украинские генералы неизменно списывают на российский спецназ.

Железное сало

— Они у вас тут всегда такие дружелюбные? — интересуется Деки у одного из бойцов после очередного автоматного треска, кивая в сторону украинского блокпоста.

— Да это фигня, — отзывается крепкий парень с густой бородой, распаковывающий ручной гранатомет, — обычно после наступления темноты с той стороны подарки по-серьезнее приносит — АГС, СПГ, минометы… По этим блокам они хорошо пристрелялись.

— А сало хохляцкого не приносят? — продолжает юморить серб. Гастрономическая тема в его фронтовых замечаниях проходит сквозной нитью.

— Да у нас свое сало для них есть. Железное, — шутит в ответ бородатый таможенник с говорящим позывным Мастер. При этом вертит в руке штуку, напоминающую 82-ю мину (Минскими соглашениями не запрещенную).

— А мина тебе зачем? У вас тут где-то минометы припрятаны? — удивляюсь я.

— Ну почему сразу минометы…

— Ты что, будешь 82-й миной из граника стрелять? — доходит до меня постепенно (граник — это гранотомет). — Я, конечно, слышал, что на Донбассе такие штуки вытворяют, но воочию не наблюдал.

— Значит, сейчас увидишь, — меланхолично произносит Мастер.

— Слушай, а как вообще мину можно запихать в трубу от РПГ-7? — разбирает меня любопытство.

— Так просто ее, конечно не запихаешь, нужен переходник, — Мастер демонстрирует серебристую запчасть, — его вбивают в хвостовик мины, потом к этой конструкции прокручивается двигатель от РПГ — и готово.

— А в чем преимущество?

— Обычное РПГ работает на 700 м, а мина летит 1,5 км. То есть дальность стрельбы больше в два раза. Плюс, конечно, зона поражения несравнима, от 82-й мины сам знаешь, сколько осколков.

— Да уж, обращал внимание. Хорошее сало, жирное.

Вспышки в поле

«Волк Новому!» — «Связь!»

«Братик, нужна поддержка твоя», — передает в рацию Мастер. Посовещавшись, парни наконец определились, на какую позицию выводить Деки с его крупнокалиберной «Дончанкой».

Проблема была в том, что путь туда лежал через сотню метров абсолютно голой дороги. Голой — значит простреливаемой и, что еще хуже, хорошо просматриваемой с украинского поста при помощи обычного тепловизора.

Деки с Малышом не так давно, месяца два назад, крупно попали: снайперскую пару обложили из АГС, один из ВОГов разорвался совсем рядом, осколки прошили сербу ногу.

Благо с напарником Деяну Беричу повезло. Боготырь Малыш не только смог взвалить на плечи раненого товарища, но и забрать с собой всё вооружение с лежки: винтовку, разгрузку, боеприпасы. Обошлось, как говорится, малой кровью.

Однако кросс даже по меркам здорового Малыша получился крайне стрессовым, а золотого донбасского серба Деки берегут теперь как зеницу ока.

— Ну его на фиг, такие приключения, так и умереть можно, — подытожил великан-снайпер фронтовую зарисовку из недавнего прошлого.

Мастер предложил переключить внимание украинских групп, залегших в поле, плотным ответным огнем с другого фланга. Там у таможенников хорошо оборудованная пулеметная точка, оттуда они и запросили поддержку по рации. Через несколько секунд после сеанса связи мы услышали успокаивающую слух дружественную стрекотню ПК.

— Видишь вспышки в поле? — показывает куда-то в снежную пустоту Мастер. Мы выбрались из блиндажа на воздух, глаза еще не успели ощупать окрестности и определить, где же тут собственно линия огня.

Присмотревшись, вижу фонтанчики фейерверков, бьющих, правда, не вверх, а параллельно земле по направлению к украинским позициям.

— Давай, Деки! — командует Мастер, — пока наши прочесывают зеленку, тебя не успеют засечь.

После этих слов без всякого предупреждения бородатый таможенник выскочил из-за блоков и дал короткую, но оглушающую с непривычки очередь в том же направлении, что и соседний не умолкающий пулемет.

Серб мгновенно ускользнул куда-то в темноту — где-то рядом отчетливо засвистели украинские пули (этот звук не перепутать ни с чем), диверсанты из ВСУ, засевшие на нейтралке, все-таки рискнули обнаружить себя, нервы сдали, они принялись истерично обстреливать блокпост, но нас в отличие от Деки защищали мешки с песком.

Спокойная ночь

В хаосе перестрелки, в котором донецкие автоматы пытались перекричать украинские, тут же на дороге рядом с блоками «ноля» внезапно раздалось размеренное и протяжное: «Выстрел!», за которым последовал раскат искусственного грома.

В ушах зазвенело. Это Мастер решил подстраховать выход сербского снайпера на позицию выстрелом из той самодельной конструкции, которую он демонстрировал нам в блиндаже.

Как и двумя минутами раньше, Мастер выскочил на середину проезжей части и выпустил 82-ю мину из ручного гранатомета, сработав на подавление огневых точек противника. Украинские стрелки притихли, правда, судьба ушедшего на точку Деки была пока что туманна — рацию с собой серб не взял.

Однако новости от него не заставили себя долго ждать: через пару тревожных минут воздух все-таки разрезал характерный для выстрела крупнокалиберной антиснайперской винтовки резкий звук, а значит, Деян Берич вышел на точку.

Естественно, очень хотелось посмотреть вживую, как работает на передовой легендарный донбасский снайпер из Сербии.

— А к Деки реально сейчас как-то пробраться? — деликатно интересуюсь у Терапевта. Даже в темноте кромешной было видно, как его глаза округлились. Однако в адреналиновом запале нерешаемых задач не существует.

— Мастер, проводишь репортера?

— Да без проблем, — отозвался стрелок, — ты, главное, голову высоко не поднимай. Перебегаем одним рывком дорогу, потом спринт вдоль обочины до мешков с песком, Деки там, по идее.

Полминуты экстремального бега — и мы на самой кромке. Здесь серб и двое бойцов таможни — автоматчик и пулеметчик. Прикрытие, так сказать.

Увидев нас, Деян Берич машет рукой: «Тише парни, сейчас буду работать по вспышке». Ночью «работа по вспышке» — это основной принцип развития боестолкновения.

Серб запрокидывает свою «Дончанку» прямо на мешки, 2–3 секунды всматривается в прицел, а затем оглушительное гукает, срывая винтовку с подставок и приседая обратно на обочину. Стрельба с украинской стороны замолкает полностью.

— Всё, ночь будет спокойной, — удовлетворенно вздыхает Мастер.

— Да ладно, — говорю, — как ты определил?

— Они ведь тоже не дураки. Деки вот сейчас четко по вспышке отработал. Неизвестно, конечно, есть там у них потери или нет, но по звуку и результату украинские военные определили, что с нашей стороны работает специалист, поэтому лучше не высовываться — видишь, какая тишина.

— Так что, обратно тогда?

— В принципе, думаю, на сегодня всё, в «серую» зону они этой ночью больше не сунутся.

Путинцы и вдовушки

— Деки, а ты откуда из Сербии? — спрашиваю у снайпера-добровольца. Мы греемся в блиндаже у буржуйки, Терапевт рекомендовал дождаться пересменки, прежде чем отправляться обратно к машинам.

— Моя деревня в 40 км от Белграда, называется Путинцы, — отвечает Берич.

— Вот это, — говорю, — название, нарочно, не придумаешь.

— Это точно, — смеется серб, — только мне туда дорога закрыта.

— А чего так?

— Арестуют на фиг! Там нашему правительству комиссары из ЕС прямо сказали, что я чуть ли ни главный их враг.

— Ты в Донбассе, получается, навсегда?

— Не знаю, посмотрим…

— Деки просто вдовушку себе подыскивает! — тут же прилетает фронтовая шуточка от Терапевта.

— Не вдовушку, Терапевт, а телочку! — парирует серб.

— Деки, в твоем случае любая телочка может в одную секунду стать вдовушкой! — сурово резюмирует габаритный и до этого молчаливый Малыш. Блиндаж содрогается от всеобщего хохота.

Через 15 минут мы будем уже вне досягаемости «серой» зоны, но крепкий сталкерский юморок будет преследовать нас до самого Донецка.