Одна из самых знаменитых фотографий протеста на Тяньаньмэнь-1989. А ведь с обеих сторон противостояния стоят фактически ровесники: студенты и солдаты. Вот только между ними лежит, помимо прочих, явная классовая пропасть...
35 лет тому назад, 4 июня 1989 года, правительство Китайской Народной Республики разогнало студенческие протесты на площади Тяньаньмэнь.
В те дни это многими, в том числе и в перестроечном СССР, воспринималось как ужасное попрание всех гражданских прав и свобод. Например, автор этих строк вместе с группой товарищей протестовал тогда против этого события на Красной площади в Москве и получил за это 10 суток ареста (я ещё вернусь к этому эпизоду ниже).
Чего хотели протестующие студенты?
Это неплохо выражает воздвигнутая ими 10-метровая «Богиня Свободы» из пенопласта. Бунтующие студенты поставили её как раз напротив парадного портрета основателя КНР Мао Цзэдуна. Статуя напоминала американскую скульптуру Свободы в Нью-Йорке, и студенты как бы посылали Америке привет: мы боремся за ваши ценности!
Главная площадь Китая, залитая человеческим морем протестующих. На заднем плане — статуя Свободы:
Вот этот молодой парень, кажется, и сам себя чувствовал немного таким же воплощением свободы.
А ещё они хотели, чтобы в Китае развернулась «перестройка» по советской, горбачёвской модели. Студенты и фотографии нашего Михаила Сергеевича часто держали в руках, как своего кумира. Он и сам, собственной персоной, приезжал в Пекин 15 мая, и его имя восторженно скандировали студенты.
Сами волнения начались после смерти 15 апреля опального Генсека Компартии Китая, «китайского Горбачёва», горячего сторонника буржуазных реформ Ху Яобана (1915—1989). Именно за свой радикализм лишившегося поста.
Стоит напомнить, что за 23 года до протестов-1989 та же площадь сотрясалась другими гигантскими митингами, и тоже студенческими. И тогда молодёжь тоже бунтовала против начальства. Хотя, если сравнить студентов 1989 года с хунвейбинами (что буквально переводится как красногвардейцы) времён Культурной революции 1966 года, то даже внешне видны характерные отличия.
Вот хунвейбины 1966 года на той же самой площади Тяньаньмэнь:
На заднем плане заметны большие портреты Ленина и Сталина
Символические штрихи: у них короткие стрижки и похожая довольно скромная одежда — знаки равенства, сплочённости, революционной дисциплины. Это, в основной массе, дети рабочих и крестьян. А у студентов 1989 года, наоборот, разнообразная пёстрая одежда и длинные причёски. Которые, точь в точь как и в СССР 1970-х и 1980-х годов, служили символами раскрепощённости и вольномыслия. Это уже дети интеллигентов, хотя, возможно, и тех самых молодых ребят, которые запечатлены на фото 1966 года...
У студентов-1966 — красные повязки на руках. У студентов-1989 почти ничего красного в одежде нет, и повязки присутствовали только на головах, но — белого цвета.
Этот студент готов был умереть без демократии, как гласит его плакат («Я люблю жизнь, я нуждаюсь в пище, но я лучше умру без демократии», — написано по-английски)
Вперёд!
Как ни странно, но внутреннее ощущение у вышедших на площадь в 1966 и 1989 годах было, наверное, одно и то же: праздничное чувство свободы, всеобщего праздника непослушания. И забавно: те же самые люди, которые до сих пор негодуют на подавление протестов 1989 года, с полным одобрением восприняли бы разгон или даже расстрел хунвейбинов 1966 года.
Студентов 1966 года возглавил сам Председатель партии Мао Цзэдун, он повёл их против главы государства, Председателя КНР Лю Шаоци и всех его сторонников. Против «правых», «каппутистов», что означало «стоящие у власти и идущие по капиталистическому пути». У протестующих-1989 такой мощной «крыши», как Мао, не было: их кумир, «китайский Горбачёв» Ху Яобан только что умер, а новый Генсек, Чжао Цзыян (1919—2005), хоть и поддерживал студенческое движение, но был явно слабоват, и вскоре утратил власть. Он был единственным, кто в высшем руководстве голосовал против введения военного положения в столице.
Чжао Цзыян с Рональдом Рейганом прогуливаются по двору Белого дома (визит Чжао в США, 1984 год)
А реальные рычаги власти к июню 1989-го собрались в руках у старого революционера Дэн Сяопина (1904—1997).
Дэн Сяопин в молодости
В 1926 году Дэн учился в Москве, в Университете трудящихся Востока имени Сталина. Это было время, когда главным идеологом СССР, теоретиком партии номер один считался Николай Бухарин. Вполне вероятно, что бухаринские идеи (лозунг «Обогащайтесь!» и теория врастания кулачества и концессий в социализм) повлияли на формирование собственных взглядов Дэна. Мао говорил о Дэне: «По-моему, внешне он мягок, как хлопок, а по своей натуре острый, как игла. Внешне он — воплощение доброты ко всем, а по сути дела человек твёрдый и принципиальный».
В 1966 году Дэн был, как это ни парадоксально, сторонником Лю, то есть «правым», «каппутистом». В 1976 году, на излёте жизни Мао, Дэн, как считалось, устроил студенческие протесты против Мао на площади Тяньаньмэнь (да-да, вы будете смеяться, но в 1976-м Дэна обвинили в организации таких протестов на той самой площади, не путать с событиями 1989 года). И он лишился за это своих постов. Но сумел восстановить власть после смерти Мао.
Автор этих строк неоднократно писал, что Дэна следует считать «китайским Бухариным». Но, будучи хоть и коммунистом бухаринского толка, он всё-таки оставался марксистом. Он даже с нашим Михаилом Сергеевичем Горбачёвым весной 1989-го, когда тот прилетел в Пекин, попытался во время переговоров говорить о марксизме. Что, естественно, вызвало у Горбачёва лёгкое недоумение — что, тут ещё находятся чудаки и клоуны, которые не на публичной трибуне, где можно нести любую чушь, а в кулуарных, конфиденциальных переговорах, на которых полагается говорить всерьёз, что-то наивно лепечут о марксизме?! тут ещё недовымерли все такие замшелые динозавры?! невероятно! не может быть! не может быть!.. — хотя внешне Михаил Сергеевич, естественно, вежливо покивал на слова Дэна и согласился с ним.
15 мая 1989. Михаил Горбачёв и Дэн Сяопин
А марксизм-то был самый настоящий, сугубо боевой и практический. Вот снова это противостояние: студенты против военных.
Первый контакт студентов с военными проходит относительно мирно
Какого социального происхождения были солдаты Народно-Освободительной Армии Китая? И кого представляли студенты?
Предоставим слово им самим... Один из лидеров студентов Ван Дань в интервью «Вашингтон Пост» в 1993 году пояснял своё кредо: «Стремление к богатству является частью стимула к демократии». Ещё он прославился тем, что объяснил, почему студенты и их лидеры не хотят, чтобы к их движению присоединились китайские рабочие. Он заявил: «Движение не готово к участию рабочих, потому что демократия должна быть сначала усвоена студентами и интеллигенцией, прежде чем они смогут распространить её на других».
Всё это как бы немножко знакомо, да? В СССР примерно такое движение и победило в августе 1991-го, потом ещё раз в декабре 1991-го, потом снова в октябре 1993-го... Потом ещё и ещё не раз побеждало в частях развалившейся страны, дробя их на всё более и более мелкие кусочки — например, на киевских майданах 2004 и 2014 годов. Чтобы увидеть воочию результаты всех этих побед, в пределах бывшего СССР достаточно оглядеться вокруг себя. Ну, а Китай, как мы знаем, пошёл несколько иным путём...
С вертолётов сбрасывали правительственные листовки, увещевая демонстрантов
Бесполезно... Ответ протестующих: они жгут правительственные листовки с увещеваниями
А вот и танки... Но один-единственный бесстрашный бунтарь останавливает целую колонну танков Народно-Освободительной Армии Китая, просто преградив собой ей путь
Это, кстати, уже 5 июня 1989 года, после подавления протестов на Тяньаньмэнь. Колонна бронетехники, состоящая из нескольких танков, покидала главную площадь страны. Мужчина с двумя авоськами в руках вышел навстречу, встал перед ведущим танком колонны и на протяжении нескольких минут не давал ему проехать. Человек получил имя Неизвестный бунтарь. Считается, что его зовут Ван Вэйлинь и он примерно 1970 года рождения.
Даже в ставшем всемирно известным варианте снимка, где перед мужчиной остановились четыре танка, сценка выглядит довольно фантастической. Ведь любой танк может переехать человека, даже сам того не заметив. А тут четыре танка покорно остановились перед безоружным одиночкой! Причём они пытались объехать его, но он упрямо вновь вставал у них на пути. В более полном варианте фотографии всё выглядит ещё более гротескно:
Бунтарь сдерживает колонну из 11 танков
Из 19 танков!..
Когда лидера КНР Цзян Цзэминя спрашивали о судьбе Неизвестного бунтаря, он отвечал, что «его так и не арестовали». Также он заметил, что инцидент свидетельствует о «гуманности» Народно-Освободительной Армии Китая. А один из лидеров студенческого движения, Фэн Цундэ, прокомментировал действия Бунтаря так: «Фотография Ван Вэйлиня является самым важным изображением и символом XX столетия. Весь коммунистический режим XX века на всей земле идёт к закату. Начало точки его кончины — 4 июня. Настоящий символ 4 июня — Ван Вэйлинь».
Мурал в честь Неизвестного бунтаря в Кёльне (Германия):
Однако, развивая мысль Цзяна, приходится сделать вывод: фотография действительно символизирует гуманность социализма и коммунизма, которая при определённых обстоятельствах становится для него смертельно опасной. Это — ахиллесова пята социализма и коммунизма как социального строя. Между прочим, это было показано даже у детского писателя Николая Носова (который оказался не совсем детским или даже совсем не детским) и отчасти у братьев Стругацких (герои которых — коммунары из будущего — никак не могли справиться с феодальным интриганом доном Рэбой и даже с обычным наглым охранником Хайрой — рядовым воином «великого и могучего утёса, сверкающего боя, с ногой на небе, живущего, пока не исчезнут машины»).
Кстати, в рассказе Стругацких с обнаглевшим стражником, Хайрой из рода холмов, сумел найти правильный тон и совладать тоже только человек из прошлого командир Красной Армии Саул Репнин, бывший заключённый нацистского концлагеря. Который вживую вдоволь пообщался с настоящими рапортфюрерами СС... Коммунары, выросшие при коммунизме, оказались беспомощны против распоясавшегося хама из прошлого.
Конечно, такое отношение к людям можно считать и большим достижением и достоинством коммунизма и в целом человечества. Но, как известно, недостатки являются продолжением достоинств, и коммунизм оказывается беспомощен перед людьми, которые бьют по этой его ахиллесовой пяте. То есть ведут себя по волчьим законам конкуренции, по законам предшествующих социальных формаций, при этом твёрдо рассчитывая на гуманное к себе отношение, как и положено при коммунизме. И практика показывает, что люди, выросшие и воспитанные при социализме, справиться с такими «бунтарями» не в состоянии. Где был бы современный Китай, если бы не Дэн, выросший и боровшийся ещё при капитализме? Вероятно, там же, где оказался Советский Союз, когда его впервые возглавили люди, рождённые при социализме (первым таким, напомню, был Михаил Сергеевич Горбачёв, но он же оказался и последним).
Итак, вот толпы таких бунтарей на бронетехнике НОАК:
Как это напоминает август 1991-го в Москве!
Вот они уже жгут эту бронетехнику:
Поджигают танки
«Тоталитарная бронетехника, с красной звездой на борту, горит! Ура!»
Студенты рассматривают подожжённую ими и сгоревшую технику НОАК:
Американская газета «Уолл Стрит Джорнал», которую трудно заподозрить в очернении протестующих, писала о событиях 4 июня:
«Когда колонны танков и десятки тысяч солдат приблизились к Тянаньмэнь, многие солдаты подверглись нападению разозлённых толп... Десятки солдат были вытащены из грузовиков, сильно избиты и оставлены умирать. На перекрёстке к западу от площади тело молодого солдата, которого забили до смерти, было раздето догола и повешено на автобусе. Труп другого солдата был подвешен на перекрёстке к востоку от площади».
Генеральный секретарь ЦК КПК Чжао Цзыян предлагал уступить требованиям студентов. Он сохранял пост Генсека ещё 20 дней после подавления протеста студентов и лишился его 24 июня 1989 года. Нашёлся и пекинский аналог того самого Саула Репнина братьев Стругацких, который принял непопулярное на тот момент решение о подавлении протеста. Тот самый Дэн...
Добавлю ещё несколько слов в плане, так сказать, личной самокритики. Как я уже написал выше, я сам в 1989 году был мысленно на стороне китайских студентов, и говорил знакомым, помню, примерно так: «А ведь если бы Дэн умер месяц назад, он вошёл бы в историю со знаком плюс! А теперь — всё...» В июле того же 1989 года вместе с группой из, кажется, пяти молодых людей и двух девушек (самому старшему из парней было 24 года), тоже в основном считавших себя левыми, марксистами или анархистами, участвовал в акции солидарности с китайскими студентами на Красной площади. Мы взобрались на Лобное место, развернули плакаты, и простояли так несколько минут, потом нас забрали в милицию, в отделение охраны Красной площади. Мне за это присудили 10 суток ареста, кто-то из нас получил 12 суток, кто-то 15. Ещё запомнил такую деталь: когда спустя 10 суток я вернулся домой, то включил радио «Голос Америки» (которое к тому времени уже не глушили и его можно было слушать без помех), даже ни капли не сомневаясь, что услышу что-то о нашей демонстрации. И точно — о ней было упомянуто, не в новостях, правда, но в том плане, что её участники до сих пор сидят под арестом... Запад нас таким образом информационно поддерживал, как, разумеется, и китайский протест. И нам казалось это нормальным, естественным, и совсем не приходило в голову задуматься — если мы воображаем себя «левыми», то с какой это радости правым правительствам Запада (в США тогда Джордж Буш-старший только-только сменил Рональда Рейгана) понадобилось нас, как и китайских студентов, сочувственно поддерживать...
Такие дела...
Всё кончено...
Пейзаж после битвы
Свежие комментарии