Но для начала напомним. В ночь на субботу, 24 июня, группа ЧВК "Вагнер" выдвинулась в Ростов-на-Дону, где заняла штаб ЮВО.

Начались переговоры с военными. Утром в субботу мы увидели первые кадры этой беседы. Стало ясно, что пока договориться не получается. 

В специальном обращении к народу президент России Владимир Путин оценил действия бойцов как попытку мятежа. Однако отметил, что и весь народ, и он сам помнит о подвиге ЧВК "Вагнер" при взятии Соледара, Бахмута, других населённых пунктов. Но если мятеж не будет остановлен, действовать придётся так, чтобы сохранить государственность России. Сегодня Путин добавил: те, кто останавливал мятеж, практически помогли избежать стране самой чудовищной войны - гражданской. 

К вечеру субботы официально было объявлено, что президент Белоруссии Александр Лукашенко выступил переговорщиком. Дальше появились сведения, что ЧВК "Вагнер" будет работать в белорусской юрисдикции. Пригожин также уедет в Белоруссию, сейчас он находится в Минске (это подтвердил Лукашенко). 

В своём сегодняшнем заявлении Лукашенко дал понять, что Путин готов был действовать жёстко. Более того, если бы Пригожин не согласился развернуть колонны, на защиту Москвы встали бы и белорусы, как это было в 1941 году. 

Дальше - прямая речь:

"В 11.00 он (Пригожин) мгновенно снял трубку.

То есть Евкуров его позвал, отдал ему телефон: "Вот, президент Беларуси звонит, будешь ли разговаривать?

" - "С Александром Григорьевичем буду".

Я слышу их разговор. Взял трубку. Разговор - эйфория. У Евгения полная эйфория.
Разговаривали первый раунд минут 30 на матерном языке.

Исключительно. Слов матерных (я потом уже проанализировал) было в 10 раз больше, чем нормальной лексики. Он, конечно, извинился и начал мне матерными словами рассказывать".

"Ребята только с фронта. Они видели тысячи своих погибших ребят. Ребята очень обиженные, особенно, командиры. И, как я понял, они очень влияли (я это предварительно вычислил) на самого Пригожина.

Да, он такой, знаете, героический парень, но на него оказывали давление и влияние очень те, кто руководил штурмовыми отрядами и видел эти смерти. И вот в этой ситуации, выскочив оттуда в Ростов, в таком полубешеном состоянии я с ним веду этот диалог".

"Я говорю: "Женя, никто тебе ни Шойгу, ни Герасимова, никого не отдаст, особенно в этой ситуации. Ты же знаешь Путина не меньше, чем я. Во-вторых, он с тобой не то что встречаться - по телефону разговаривать не будет в силу этой обстановки". Молчит.

"Но мы хотим справедливости! Нас хотят задушить! Мы пойдем на Москву!". Я говорю: "На полпути тебя просто как клопа раздавят. Несмотря на то, что войска (мне об этом Путин долго говорил) отвлечены на соответствующем фронте". Подумай, говорю, об этом. "Нет" - такая вот эйфория".

"Долго я его убеждал. И в конце сказал: "Знаешь, ты как хочешь, можешь поступать. Но на меня не обижайся. Бригада подготовлена к переброске в Москву. И, как в 41-м, ты же книжки читаешь, образованный, умный человек, мы будем защищать Москву. Потому что данная ситуация не только в России.

Это и не только потому, что это вот наше Отечество. А потому что, не дай бог, вот эта смута пошла бы по всей России, а предпосылки для этого были колоссальные, следующими были мы".